Девяностые - особое время для футбола в России. Одни игроки уезжали за границу, другие продирались сквозь окружающую действительность. Дмитрий Вязьмикин выбрался в высшую лигу как раз к нулевым. В сезоне-2001 он стал лучшим бомбардиром чемпионата и попробовал себя в роли звезды. Еженедельнику «Футбол» Вязьмикин рассказал о тафгае Васе и первом африканце во владимирском «Торпедо». А также о том, как посадить вертолет с одним двигателем и почему отечественные клубы так любят кидать игроков на деньги.

- Самая популярная история о начале карьеры футболистов: «Папа привел меня на футбол». Ваш случай?
- Раньше по школам ходили тренеры всяких секций, хотя я это слово не люблю. Искали ребят в спортшколы: гимнастика, плавание, футбол. Меня во втором классе почему-то выбрали в конькобежный спорт. Пошел с мамой записываться на стадион «Строитель», сейчас он называется «Лыбедь». Вышли оттуда, и мне резко перехотелось. Зашли в школу бокса, она с десяти лет - тоже мимо. Идем мимо стадиона «Торпедо», там футбол. И меня сразу взяли, мой первый тренер Александр Михайлович Чечёткин сказал: «Пусть мальчик переодевается». Форма какая-то у меня была, а вот спортивной обуви не было. Так что первую тренировку я провел в ботинках на протекторах.

- А как же дворовый футбол, разбитые коленки, драки?
- О-о-о, двор - это святое. Летом футбол, лапта, прятки-скакалки, зимой - хоккей. Тем более у меня отец спортивный: хотя нигде не занимался, но за собой следил. Когда на стадионе «Мотор» заливался лед, он вставал на коньки, а меня ставил в ворота. Мне нравилось почему-то, с мамой вратарские щитки из картона делали, под них пихали вату. Летом я везде с мячом. Перед тракторным заводом была аллея, Доска почета, а дальше - кусты, из которых делали площадки для футбола. За травой следили, ровный газон. Ставили воротики, играли. Учился я неважно, - дисциплина хромала, но в плане неусидчивости, - в остальном я был воспитан как надо. Спортшкола помогла направить энергию в нужное русло. Пришел со школы, уроки за 10-15 минут выучил - и во двор. Вечером родители проверяли сделанное, приходилось доучивать в темноте. Раньше мы занимались на двух полях: на одном был асфальт, а на другом - земля без травы. И ничего, выросли футболисты, многие поиграли в высшей лиге.

- Первую тренировку вы провели в ботинках, а потом?
- Бутсы были. Ну как, сложно назвать их бутсами. Шесть костяных шипов, даже не резинки. Черные, неизвестной фирмы, с белой широкой полосой, как у старшины на погонах. Повзрослее стали выступать на России, нас экипировали, выдали адидасовские кроссовки. Счастье было непомерное, мы в них ходили везде: на дни рождения, на соревнования. Потом появились кожаные бутсы - с белым язычком, как у Пауля Брайтнера. А сейчас - любых цветов, даже разноцветные.

- Вы начинали играть в «Торпедо» в советской первой лиге. Есть ощущение, что это мясорубка, перемалывающая игроков.
- Не то чтобы ад, но тренировки были с большой нагрузкой. Кроссы непомерные по 10-15 км плюс скоростная выносливость. Тонкостей [подготовки] тогда не знали, просто надо было поставить «физику». Как? Работа без мяча, бегай себе и бегай. Смотришь, как строится нынешний тренировочный процесс, - елки-палки, можно было бы до пятидесяти играть. У нас на сборах только зарядка была: по песку напрыгаешься, набегаешься и уже счастлив, что она прошла. И это мое поколение, а еще раньше каково было? Система Лобановского, нагрузки приличные.

- Самое дикое упражнение?
- 99-й год в Нижнем Новгороде, тренер Валерий Овчинников. Мы отрабатывали подкаты: надо толкнуть мячик метров на десять, догнать его в подкате и встать. И так три дистанции: десять по 60 метров, десять по 80 метров и десять по 100 метров. Задница отваливалась. Причем это было не столько тяжело, сколько смешно. Была еще остановка животом: друг напротив друга вставали на расстоянии 20 метров. Один пасует, другой ложится и останавливает мяч животом. Ничего сверхъестественного не было, в общем. Надо было подтягивать «физику». С другой стороны, я вспоминаю [тренера «Шинника] Анатолия Полосина. Физическая подготовка помогла нам занять в 1997 году четвертое место. Во втором круге мы «выстрелили», когда остальные подсели.

- «Физику» затачивают в ущерб технике, нет?
- Так раньше была задача перебегать. Единицы клубов следили за красотой. «Спартак», ну кто еще…

- Правда, что вам пришлось косить от армии?
- Откуда такая ложная информация?! Я служил в армии, как и большинство мужчин. Поступить в институт пытался, но не получилось. Рядом у нас есть вертолетный центр ДОСААФ, где готовили пилотов Ми-2. Туда было сложно попасть - как тогда говорили, блатное место. Когда мы проходили медкомиссию в военкомате, старший лейтенант спросил: «У кого хороший почерк?» Надо было заполнять «военники», и мы с другом Сергеем остались. После чего нам предложили служить на аэродроме в вертолетных войсках. «Что вы, что вы!» - ответил я, но Серега меня остановил: у него брат так служил. Три месяца учебы, три - полетов, еще три - в области, и служба засчитывалась. Он, к сожалению, не прошел медкомиссию, а я прошел. Даже был отличником, конструкцию двигателя, азбуку Морзе я на пятерки сдавал. Сама себе удивлялся: в школе учился ни шатко ни валко.

- И чуть вертолет не угробили.
- Скажете тоже - угробил. Падал - это было. Экстренный случай, когда отказал один из двигателей. Ничего, сели на одном. Мне даже две недели отпуска дали - будто у меня стресс был. А я испугаться даже не успел. Хотя с тех пор боялся летать. Двигатель нормально работает – ноль эмоций, только начинается изменение шума, обороты падают или еще чего - наводит панику. Даже сейчас, когда летаю, немножко пугаюсь. Тогда подшипник разлетелся в двигателе и пошел такой скрежет по металлу, отказ правого генератора. Но полетать иногда хочется.

- С тех пор ни разу за штурвал не садились?
- Тогда ведь 1991 год был, [августовский] путч, мы даже в Вязниках долетать не успели. Все центры расформировали, отправили нас в действующие армии. Затем пришел новый министр обороны и всех вернул. Только мы все равно не летали, керосин очень дорогой был. Чтобы не тратить деньги, нам сразу выдали «военники». Но там все равно написано: «Пилот вертолета Ми-2», порядка 19 часов самостоятельного лета.

- И в то время как раз пришлось начинать играть в футбол. Не было мыслей оставить футбол, заняться чем-то более полезным?
- Нет, но и не было мыслей, что футбол будет меня кормить. Просто мне нравилось этим заниматься. Из армии я пришел, попал в дубль «Торпедо», а уже через два-три месяца меня позвали в главную команду. Очень я благодарен Юрию Васильевичу Пьянову, что он заметил во мне что-то. Попасть в основной состав было счастьем. Когда я был в школе, подавал футболистам мячи. Они казались недосягаемыми, а потом со многими пришлось поиграть. Мечты сбывались даже без Газпрома. Когда я получил первую зарплату, на радостях купил домой стиральную машину, утюг. Жили мы не очень: мама медсестра, отец – слесарь. Тогда осознал, что любимое дело может приносить заработок.

- Зачем вы уехали из родного города, где все было хорошо, в Саратов?
- Не такая простая история. После 1994 года, когда я забил 24 гола за сезон, меня позвал Николай Саныч Толстых, он был президентом московского «Динамо». А тренером был Бесков, и если он приглашает, то ставит игроков, а тут, видимо, не он меня звал. Ну, или я по каким-то критериям ему не подходил. На товарищеские матчи я выходил, а так нет. Чего обижаться, у каждого тренера свои критерии. Мало ли что ты молодой парень, что забил 24 гола. И что? У меня в 2001 году тоже много голов было, но в сборную не позвали. Все зависит от тренера, а обижаться на него глупо. Поработать с Бесковым все равно было интересно, особенно его равное отношение что к ветеранам, что к молодежи. Но играть тоже хотелось, контракт с «Динамо» был на два года, поэтому я поехал в аренду в Саратов.

- А через год вообще уехали в Ижевск. Хотя бы мотоцикл вам там подарили?
- Я был там всего полгодика. Из «Сокола» ушел из-за травмы, долго лечился и решил поехать в Ижевск. Президентом там был Тумаев, уникальный человек, с харизмой. Ему лет под пятьдесят уже было, а он все выходил на поле и просил пас. Все это минут за десять до конца матча, когда результат уже сделан.

- Романтика второй лиги?
- Была во второй лиге команда, уже даже не помню откуда. Стадион интересный: огорожен бетонными плитами, посреди поля протоптана тропинка, прямо по диагонали. Условий не было никаких, даже раздевалок. Ничего, команда существовала. И ребята такие бойцы! Играть там было сурово. Если еще болельщики заводили капитана: «Вася, ты че! Давай кроши их…»

- Часто такие пацаны выходили на поле?
- Раньше каждый тренер хотел иметь такого защитника. Во-первых, для устрашения нападающих, во-вторых, для публики. Ну и чтобы свою команду мог завести, если проигрывали. Такой футбольный тафгай. Сейчас любой подкат – нарушение, а тогда ноги летали выше головы - и ничего: «На усмотрение судьи». А тот говорил: «Играем дальше».

- Кто был идеальным тафгаем?
- Хм-м… Все-таки этот Вася. Потом он в Твери, Вышнем Волочке играл. Выжигатель тот еще. Больше него запомнился только Амаду Коне. Играл у нас во Владимире в 94-м году такой темнокожий легионер. Африканцы часто приезжали учиться в политехнический институт. Он, видимо, немножко футболом занимался, действительно мог с мячом работать, несколько сезонов провел за «Торпедо». Был у нас выезд в Ленинск-Кузнецкий. Возвращаемся с перерыва, а зрителей вообще нет. Оказалось, все ушли на другой конец поля, где запасные играли в «квадрат». Люди смотрели на Амаду, как на чудо.

- «Шинник» и высшая лига - это большая разница? Или отличия только в зарплате?
- У нас как раз был последний матч чемпионата: решалось, кто выйдет в высшую лигу - Ижевск или «Шинник». Они нас обыграли и сразу после матча мне сделали предложение остаться в Ярославле. Я играл там в 97-98-м годах. Зарплата - понятно, а разницы в условиях не было, разве что база в лесу.

- Тогда удалось первую машину купить?
- Первая – это 95-й, в Саратове. Раньше ведь были подъемные, и на динамовские я купил вишневую «семерку». Неописуемое ощущение, хотя я особо ездить не умел. Два года спустя как раз переехал в Ярославль и отдал ее отцу. Сам купил иномарку - вот разница первой и высшей лиги.

- До перехода в московское «Торпедо» было много сезонов, когда вы не забили и десяти голов. Та самая «физика» была, а техники не хватало?
- Только в Саратове я играл чистого нападающего и статистика вроде была неплохая (57 матчей, 18 голов. - Ред.). Потом забивал мало, потому что некоторые тренеры использовали меня как оттянутого форварда или вообще полузащитника на фланге. А полузащитник - это сложно. Надо и успеть замкнуть штангу, и сзади отработать. Так как я парень добросовестный, бегал туда и обратно - силы небесконечные. Оборона, конечно, была важнее, забить - второй вопрос.

- Поколение английских игроков в 90-е куролесило будь здоров: пиво, пабы. Как было у нас?
- Ничем не отличалось. И сейчас не отличается, футболисты так же ходят по пабам и пьют пиво. Когда здоровье позволяет, почему не выпить? Сейчас бегаешь за ветеранов, пару бокалов - и все. А раньше три-четыре не сказывались на физическом состоянии. Мне довелось несколько раз быть на просмотрах за рубежом, и если ребята с тренером после тренировки заходили в бар при стадионе, выпивали по бокалу-два пива, общались – это нормальная ситуация. Единственное, что мы не можем вовремя остановиться. Но от этого и зависит твой профессионализм.

- Куда вы ездили на просмотр?
- В конце 94-го - в хорватский «Вартакс». И как раз меня позвали в «Динамо», а так бы я остался. Тренером там был второй тренер сборной Хорватии. Приехал я туда и неделю жил на стадионе. Просто выл - никаких условий. Быстрее-быстрее на тренировку, иногда сам бегал с мячом от ворот до ворот, лишь бы чем-то заняться. Но отношение понравилось, коллектив принял хорошо. А в один прекрасный момент я звонил домой, мама говорит, что Толстых зовет в «Динамо». Я сказал в «Вартаксе», что справлю Новый год и вернусь. Условия мы не обговаривали, но контракт на два года был готов. А я приехал в Москву и подписал на два года контракт с «Динамо». Потом, уже в 2001 году, когда стал лучшим бомбардиром [чемпионата России], ездил в «Герту». У них кто-то из ветеранов заканчивал карьеру. Пять дней тренировался, на третий на просмотр приехал молодой немец, выше на голову. Его было проще взять, чем меня.

- Как вы собирались играть, не зная языков?
- Хорватский, допустим, чуток похож на русский. Тренера я понимал. Правда, в «Вартаксе» называли меня Джимми. Представился я нормально: «Дима». Кто-то переспросил: «Джимми?», - ну и привязалось.

- Как случился трансфер в «Торпедо»?
- Был я в 99-м году в Нижнем Новгороде у Бормана [прозвище Валерия Овчинникова]. Отличный был год, я жил там с семьей. Викторыч все условия нам создавал. Про него ведь сколько ходит историй, что он в раздевалку заносил деньги и говорил: «Заберите их у меня!» Вот я тоже смеялся, пока сам не увидел. Мы играли со «Спартаком». У тех спонсор - «Лукойл», а у Викторыча какой-то знакомый из другой нефтяной компании. От него он принес спортивную сумку, бросил в раздевалке, а оттуда вывалились пачки долларов. «Заберите, - говорит, - их у меня». Что еще нужно тактически объяснять?! Мы сразу поняли, куда бежать и что делать.

- И как?
- Продержались первый тайм – 0:0, а первые 15 минут второго горим 0:3. Понял я, что не видать нам этой сумки. Матч закончился 4:1 или 4:2, со злости я гол Филимонову забил. В конце сезона меня позвали в «Торпедо». Викторыч все понял - вроде как повышение в классе, плюс там играли мои друзья Женя Дурнев, Вова Казаков. По финансам я ничего не приобрел.

- «Торпедо» начала нулевых. Что было такого в вашей команде, которая могла бороться за медали, хотя не обладала звездным составом?
- Какой у нас был коллектив, ох! До сих пор с ребятами общаюсь, вспоминаем эти годы. Виталий Викторович [Шевченко] как-то подобрал людей. Тренировались вместе, после игр собирались тоже вместе. Мы друг за друга были. Туров семь без поражений шли, «Спартак» в Москве обыграли!

- История про заколдованные ворота - главный миф в вашей карьере?
- Какой миф? Реальность! Штанга мне приличное число раз не дала забить. И мы ходили с одной журналисткой к воротам, я просил ее: «Давай как-то поворачивайся ко мне другой стороной». Не помню, может, и в церковь ходил.

- Пролететь мимо сборной тогда было обидно?
- Вот это как раз на усмотрение тренера. Романцев руководил сборной, привилегия была у спартаковцев. Может быть, один раз я неправильное дал интервью. Меня спросили: «Вы мечтаете о сборной?» Кто-то отвечал положительно, кто-то готов был в багажном отделении ехать. Видимо, я не был готов. Может, настолько самокритичен, что понимал: ребята в сборной достойны своего места.

- Было ощущение, что Сергей Кормильцев - потенциальная звезда? Что ему помешало?
- Это реальность, а не ощущение. Он склонен к полноте, а с возрастом вес еще быстрее набираешь. Вот это помешало. Когда он был в форме, что мы творили!.. Что они потом творили с Костей Зыряновым!.. Когда Сергей приехал из «Динамо» Киев, это был инопланетянин. Виталий Викторович его ругал, что он с линии вратарской отдает пас, а потом мы привыкли и всегда ждали от него. Красивые передачи - его дар.

- В Зырянове сразу разглядели будущего игрока сборной, который соберет кучу трофеев?
- Он был такой трудолюбивый, ответственный. Лидером стал, когда чуть повзрослел, - Семшов уже играл. Зырянов сразу доказывал, что из него получится игрок сборной. Может, Кормильцев его заразил этой любовью к передачам. Я большую часть голов забил с пасов Зырянова, Кормильцева, Гашкина. Всегда говорил: вовремя отданный пас – 70% гола. То, что ты подставил любую часть тела, не так важно.

- Что думаете, глядя на нынешнюю ситуацию в «Торпедо»?
- Удручающе все выглядит. Но опять же, был у команды стадион и раз - стадиона нет. Того нет, сего нет...

- Сезон-2002, вы лучший бомбардир чемпионата - и вдруг «Уралан». Деньги?
- Изначально уезжать я не хотел. Да, мне в «Уралане» предложили в два раза больше, но это не было основным моментом. Мы просто с тогдашним президентом «Торпедо» Алешиным не договорились по контракту, спорили из-за каких-то пяти тысяч долларов. Как бомбардир, я мог выдвигать условия, но мы просто договорились о контракте на три года. Вечернюю тренировку я провел, отбегал десять километров, уже даже Сереже и Косте сказал: «Куда я без вас?» На следующее утро меня вызвали в офис, сообщили, что контракт будет на год. А это был уже раз пятый, когда мы общались. Тогда я собрал вещи и подписал контракт с «Ураланом». Неудачно, к сожалению.

- Чем удивила Элиста?
- Погодой. В +50 мне еще не приходилось играть, да и жить. Хотя на каждую семью были коттеджи с кондиционерами. Условия были - в футбольном плане не пошло. Не могу даже объяснить: будто за месяц разучился играть в футбол. Понятно, что Сергею Александровичу Павлову был нужен результат. Он меня раз выпустил, два, три - я не забиваю. А у другого нападающего пошли голы. Был шанс раскрыться при Шалимове, я прямо обрадовался. Все сборы прошел в основе, потом травма, не очень вкатился в сезон. Не моя команда, видимо.

- Почему решили сделать рестарт в «Алании»?
- С «Ураланом» я расставался плохо, судился. Прилетаешь в аэропорт, а тебе говорят: «Ты не летишь». Почему раньше не сказать? Когда начинаются за спиной такие движения, не люблю. Видимо, отношение к футболистам: мы выжмем из тебя все и выбросим. Ты как машина, которая должна дать результат. Не люблю эти вещи, решил дать себе паузу и уехал с семьей в деревню. Месяц спустя звонок из Владикавказа: нападающий получил травму, нужна замена. Я объяснял, что месяц у меня были грибы, ягоды, рыбалка, в сезон не войду. Долго думал, решил попробовать, силы и желание были. И тоже не сложилось, абсолютно не пошло.

- Возраст-то был вполне игровой, а ощущение, что неудачи в «Уралане» и «Алании» сбили все амбиции. Вы вернулись во Владимир, гонять по низшим лигам.
- Просто я устал от судебного процесса. С «Аланией» тоже плохо расстался: не заплатили, и я уехал, ну и слава богу. Тогда многие клубы действовали подобным образом. Это сейчас контракты, комиссии, обязательства, раньше было попроще. Помню, летал туда за свои деньги. В клубе никого нет, телефоны не отвечают. Выходной, все ушли на фронт.

- И вы решили заканчивать карьеру во Владимире?
- Был момент, звали в первый дивизион, но мне просто не хотелось летать далеко и часто. Решение принял, когда мы сыграли матч между воспитанниками владимирского футбола и «Торпедо». Мэр Александр Петрович Рыбаков сказал: «Оставайтесь, все условия для команды сделаем». Согласился. Возвращаться домой под 40 лет, чтобы постоять на поле, не хотелось. И с трибун кричали бы: «Эй, хватит стоять!»

- Смотрели в ПФЛ на всех свысока?
- Уважение было, но почетный коридор в защите для меня не организовывали. Интересно было на выездных матчах, когда с трибун кричали: «Че ты, старый, мучаешься?!» А этот старый раз - голик им, оп - второй. Вот это было приятно.

- По улицам Владимира удается гулять?
- Нормально, чего уж тут, я не игрок сборной или «Реала». Кто-то узнает, можно пообщаться, не отказываю. Сейчас я уже руководитель, популярность идет к нынешним игрокам. Мне важно уважение, даже среди руководителей разных организаций. Сначала ты работаешь на имя, потом оно работает на тебя.

- Сколько раз за карьеру вам предлагали сдать матч?
- Много раз, но я этим не занимался. Раньше выходили не на футболистов - на тренерский штаб, руководителей. А мы уже отвечали: да или нет. Мне кажется, ничего не изменилось, хотя этих вещей стало меньше. Даже в плане уголовной ответственности сейчас все строже.

- Но ни одного процесса.
- Ну да, все в основном за рубежом.

Текст: Вячеслав Опахин